Автор:ЧИ
Очень быстро мы узнали, где мы находимся. Город вблизи носил название «Черепное место», не очень нас ободряющее. Спустя годы это имя получило особый смысл.
Городок имел около 40 тыс. жителей и был почти полностью построен из дерева. Только немногие каменные здания встречались там и тут, так, к примеру, вокзал, городской лазарет (впоследствии школа №1 на Советском проспекте, 10) и некоторые правленческие и партийные здания. Лазарет представлял спереди пышный фасад с высокими колоннами, задняя сторона же была без штукатурки, и окна были такими же, как в лагере. Дома везде тянулись вдаль, дороги были тряскими, в редких местах имелось булыжное покрытие.
Имелся своего рода парк отдыха, характерными достопримечательностями которого были многочисленные большие гипсовые бюсты заслуженных деятелей нового времени и высокая стальная вышка для прыжков с парашютом, похожую на которую я видал в южной Франции. На северном краю города находилось скаковое поле, называемое «Ипподром». Летом мы часто наблюдали за тренировками лошадей.
С юга и запада город ограничивает река Шексна . Только небольшая часть города находится за рекой вместе с аэродромом. В результате постройки водохранилища Шексна сейчас имеет ширину примерно 600-800 м. Летом по ней курсируют многочисленные пароходы и сплавляются огромные плоты. Позднее мы часто наблюдали немецкие пароходы с рек Шпрее и Гавель, а также буксиры, по-видимому, трофеи или репарационное имущество. Местность вокруг очень волнистая, лес находится на большом расстоянии.
Череповец лежит на железной дороге Ленинград – Вологда. Вологда является столицей одноимённой области, испокон веков исправно служившей местом ссылки неугодных лиц и преступников.
Очень скоро нас определили на работу. Вначале мы были заняты на строительстве лагеря и подготовке к зимнему периоду. На месте нашей выгрузки уже несколько недель лежал под небом картофель, ставшим из-за мороза совершенно каменным. Три раза в день мы таскали мешки с картошкой за три км. С каждым разом около 30 фунтов (около 15 кг). Охрана состояла из венгров, таких же пленных, как мы, и одного русского.
Венгры находились на особом положении, т.к. очевидно у них на Родине происходили события, которые приветствовались русскими. Жили они обособленно и отмежёвывались от нас на как можно большее расстояние.
Также имелось 150 испанцев. Часть из них были красные испанцы, приехавших в своё время на учёбу в Россию и не решившиеся воевать против Франко. Другая часть принадлежала «Голубой дивизии», сражавшейся на стороне немцев против России. Они тоже считались особыми и вели себя очень вызывающе. Позднее, когда лагерная жизнь наладилась, в футболе испанцы проводили превосходные, настоящие межгосударственные поединки с немецкой командой, состоящей из кухонного персонала и тех, кто не мог работать, зато хорошо питался.
Мы, бедные «робочники», могли только смотреть.
Мы таскали брёвна с реки, возили воду, а в ноябре, когда в лагере кончились дрова, мы должны были уже в 6.00 вставать, маршировать 16 км до леса, валить берёзы и на плечах или неуклюжих санках транспортировать в лагерь. Возвращались около 21.00 и получали нашу «Еду».
Климат выматывал нас. Резкие перемены температур в течение нескольких часов подрывали наше и так слабое здоровье. Случалось, что в 22.00 вечера царил 30-градусный мороз, в то время как на следующее утро во время подъёма с крыш капала вода, чтобы через пару часов снова превратиться в лёд. Ледяной ветер гулял по равнине, на которой находился лагерь, и переходил частенько в снежную пургу, знакомую многим немецким солдатам ещё с фронта.
Был примерно конец ноября, когда мы получили пополнение. Не менее 1500 новых камерадов вселились к нам. Впереди колонны маршировали 18 генералов в униформе, в каждой руке по чемодану. Их привезли с волжского острова под Рыбинском. Вскоре началась регулярная работа.
Одна рабочая команда добровольцев из 30 человек должна была работать в городе. Я записался, чтобы уйти от унылой лагерной атмосферы.
Около 7.30 утра мы миновали лагерные ворота. Было темно, только снег блестел. Путь шёл в сторону города мимо Ипподрома и Парка культуры вниз к реке. Нас сопровождал один охранник.
Охранник был дружелюбен, часто пел и частенько закрывал глаза на происходящее в нашу пользу. Люди в городе с любопытством смотрели на нас и провожали нас взглядами. Мальчишки кричали вслед «Фриц, Фриц» (прозвище всех немцев). Со временем они сменили его на «камерад» (друг, товарищ – рус.).
У реки около домика, где он сам со своей семьёй жил, нас ожидал добродушный и очень бедно одетый мужичок. Это был смотритель лесосклада, на котором нам предстояло работать. Никто из нас не понимал больше, чем пару отрывочных фраз по-русски, и поэтому понимание друг друга было не простым. Мы взглянули на замёрзшую реку. Никакого леса, кроме уже аккуратно сложенного на берегу, не было видно. Мужичок провёл нас на лёд и тут мы увидели, что нас ожидало. Глубоко во льду торчали огромные плоты. Нам нужно было высвобождать их изо льда, перетаскивать на берег и складировать.
Мы взялись за работу.
Так как царил убийственный холод, да и обувка наша выглядела более чем потрёпанной, сначала мы развели приличный костёр, у которого по очереди согревались. Разбивание льда было тяжёлой работой, да и ветер, носящийся по свободному пространству, не позволял стоять. Наш маленький русский показал нам несколько приёмов, особенно, когда нужно было растащить ещё связанные плоты, находящиеся в воде. Совсем скоро один из нас уже искупался в воде. Старый овчинник, которыми нас снабдили, моментально заледенел. Мужичок быстро проводил «окрещённого» в близлежащее здание, в котором находилась машинная станция. Там можно было обогреться и обсушиться. Наш охранник, устроившись поуютней, сидел всё это время у костра и беседовал с гревшимися там камерадами. Никто нас не гонял, и у нас появилось занятие, где, по крайней мере, виден был результат. Лагерь с его безотрадностью исчез из дум до самого вечера.
В полдень нас отвели в более просторное строение, где находилась рабочая столовая, и мы получили по тарелке супа. Множество русских обедало вокруг нас, мы знакомились друг с другом, завязались первые разговоры, никакой враждебности к нам не было. После обеда работа продолжилась.
Наши плоты состояли в основном из брёвен по 2 или 4 метра длиной. Встречались очень толстые экземпляры. С помощью проволочной петли мы тащили их по льду к берегу и складировали их там. После восьмичасового рабочего дня мы отправились «домой» в лагерь. Там нам выдали обед и ужин.
(Продолжение в следующем номере)
Перевод Владимира КУЗНЕЦОВА.
©2009-2017 Все права защищены. При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна
