Автор:ЧИ
— Игорь Николаевич, так чем были вызваны сообщения о банкротстве вашего предприятия?
— Попытаюсь разъяснить ситуацию по моим активам. Это ОАО «Череповецкий молочный комбинат» (95%), ЗАО «Шухободское» (97%), ООО «Согласие» (100% — учредитель ЧМК). В собственности «Чемола» находится база отдыха «Верхняя рыбинка», которая строилась как отдельный инвестиционный проект.
В прессе сейчас пошла вторая волна статей о судьбе «Чемола» с попытками очернить собственников, а не решить судьбу комбината. В дальнейшем я поясню, чем был вызван первый и второй информационный бум. Расскажу правду, что происходило и происходит на комбинате и сельхозпредприятиях, не как говорится и пишется (со слов), а на основании документов. Все документы представляю и дам разрешение на публикацию.
— Давайте тогда об истории вопроса.
— ОАО «Чемол» я приобрел около 15 лет назад, и на протяжении всего этого времени мы занимались развитием производства, но вкладывать в него более серьезные средства предприятие не имело возможности. Рентабельность переработки низкая, а конкуренция высокая. Вы сами все это видите в магазинах: молоко стоит дешевле минеральной воды. На комбинате были введены новые виды упаковки, полиэтиленовая бутылка, например, которая производится здесь же из гранул ПВХ. Линия упаковки «Тетрапак», которую покупатели на полках магазинов почти не видели, потому что эта упаковка больше предназначалась для иногородних (сегодня эта линия стоит). В техническое оборудование углубляться не буду, так как в пищевой промышленности оно очень дорогостоящее. Например, гомогенизатор стоит больше 40 миллионов рублей (к сожалению, на сегодня простаивает).
— Зачем молочный комбинат брал кредиты, и в каких банках?
— Предприятие всегда испытывало недостаток оборотных средств и постоянно кредитовалось в Сбербанке, Россельхозбанке и ВТБ. Основным кредитором был Сбербанк. Со второй половины 2012 года у молкомбината и наших сельхозпредприятий возникли проблемы с пополнением оборотных средств, и приходилось только гасить кредиты без их восстановления и рефинансирования. Вначале 2013 года мы провели встречу в Вологодском отделении Сбербанка, где его руководство предложило нам уйти в процедуру банкротства, переподписать кредитные договоры и выйти из процедуры через какие-то четыре месяца, подписав мировое соглашение с кредиторами. Другого выхода у нас не было – дальше банки не давали денег, а ОАО «Чемол» к тому же являлся поручителем по кредитам и за сельхозпредприятия, входящие в группу компаний.
— А какова процедура выдачи кредитов предприятиям? Сложное это дело?
— Кто хотя бы один раз сталкивался с банками, знает, как они выдают кредиты для предприятий. Когда оформляется кредит, то требуется залог с дисконтом. То есть при оценке имущества, например, в 100 рублей, вам выдадут лишь 70 рублей и попросят поручителей. При кредитовании наших предприятий, в нашей ситуации, за «Чемол» поручались я, моя жена, ООО «Согласие» и ЗАО «Шухободское». А при кредитовании сельхозпредприятий поручителями выступали все те же предприятия и люди, но в обратном порядке. Без этого поручительства денег не получишь. То есть в сельхозпредприятиях, практически не имея денежных задолженностей, а только поручительства, основным кредитором стал все тот же Сбербанк.
— И от него вам поступило предложение стать банкротами?
— Руководство Сбербанка нас заверило в порядочности своих намерений и представило арбитражного управляющего Гамичева. По прошествии времени я много раз взвешивал эту ситуацию и пришел к выводу, что если бы мы не согласились с предложением банка о банкротстве, то Сбербанк сам бы принял такое решение. В итоге на всех трех предприятиях ввели процедуры наблюдения. Предприятия продолжили работать, а нами были подписаны мировые соглашения со Сбербанком на 5 лет под ставку 8,25%, а с Россельхозбанком на 3 года без процентов. Мы готовились к подписанию общего мирового соглашения. В то же время назначенные арбитражные управляющие появлялись на предприятиях время от времени и особо не вникали в их работу.
— А в какой момент на вас завели дело о преднамеренном банкротстве?
— В ноябре 2013 года было возбуждено уголовное дело по преднамеренному банкротству по факту. Упущу подробности, с каким упорством оно возбуждалось и сколько раз после проверок были вынесены отказы в возбуждении уголовного дела при отсутствии состава преступления.
— Дело шло к ликвидации?
— В январе прошлого года должно было состояться собрание кредиторов с окончанием процедуры наблюдения. Но на нем Сбербанк передумал и вопреки прежним договоренностям проголосовал за переход в конкурсное производство, сославшись на внутренние инструкции. Для людей несведущих, конкурсное производство означает ликвидацию предприятия и распродажу имущества, а все утверждения, данные в интервью конкурсных управляющих и на собраниях с коллективом предприятия, разговоры о том, что все будет хорошо, это, мягко говоря, неправда. О том, что придет новый собственник, и все на предприятии наладится, это просто-напросто введение в заблуждение руководителей области и города, работников предприятия и общества.
— Я слышал, что ваше предприятия имеет право выпускать продукцию под брендом «Вологодское масло»?
— Да. И после проведения торгов предприятие с 80-летней историей будет ликвидировано. Станут недействительными все разработанные на выпускаемую продукцию ТУ, сертификаты, лицензии, допуски. Права выпускать «Вологодское масло» наше предприятие добивалось несколько лет и подтверждает ежегодно это право, отправляя пробы в институт маслоделия в Угличе. На территории Вологодской области такое право имеют не все заводы. Но и это лишь малая часть айсберга. В конечном итоге проведение торгов приведет к неизбежной остановке комбината и его постигнет такая же судьба, как и завод ЖБИК на Краснодонцев, 7. Там все было по такому же сценарию.
— А вы как-то боретесь?
— После вступления в силу решения арбитражного суда о введении конкурсного производства мне стало понятно, что наши договоренности Сбербанком не будут выполнены, и мы в рамках закона начали бороться с незаконными действиями конкурсных управляющих и оспаривать эти действия через арбитражный суд. В этот момент, если помните, был первый всплеск с попыткой очернить собственников, преподнося заведомо ложную информацию о якобы выводе 360 миллионов рублей через дочерние фирмы. При этом умалчивается, что в этом списке только предприятия холдинга, включая поставщиков молока, транспортные компании по доставке сырья и развозу готовой продукции, и что указанные суммы, по сути, являлись инвестициями в развитие этих предприятий. К слову, молкомбинат остался должен мне достаточно большую сумму денег. Я имею в виду свои личные деньги и деньги моей жены.
— Вы появляетесь на предприятии?
— Нет. С марта 2014 года нам запрещен вход на предприятие, я и несколько руководителей были уволены. Все решения принимались только управляющими и банком.
— Так вы что-нибудь делали для спасения комбината? Или только брали кредиты?
— За все время нашей работы на предприятии я искал инвестора или соинвестора. Мы понимали, что без дополнительного инвестирования нам одним выжить будет тяжело. Предложений было много, но в основном они были только финансовые, а нам нужен был партнер, который поможет предприятию не только деньгами, но и выведет на рынок Москвы, Санкт-Петербурга, поможет заключить выгодные контракты с федеральными сетями. Наконец такой инвестор появился и был готов развивать предприятие, увеличить объемы производства в несколько раз. Его предложения просты: взять производственные мощности в аренду, перевести коллектив на свое предприятие, чтобы выплачивать зарплату и налоги, пополнить оборотные средства как минимум на 100 миллионов рублей, перейти в процедуру внешнего управления для проверки документов и подготовки мирового соглашения, заключить мировое соглашение и прекратить процедуру банкротства, с тем, чтобы сохранился трудовой коллектив, и предприятие могло дальше работать и наращивать производство продукции. Однако все наши предложения упорно и необоснованно игнорируются конкурсными управляющими, основным кредитором, и все это длится уже второй год.
— Насколько схема, по которой вы лишились предприятия, типична?
— Ни для кого не секрет, что по такой же схеме в нашей области банкротились и банкротятся другие предприятия, которые пострадали от тех же самых людей. И все этапы практически похожи, как и то, что фигурируют одни и те же фамилии «ликвидаторов». Хотя на «Чемоле» идет процедура банкротства, я не перестал быть его собственником, и не могу понять, зачем мне сдавать принадлежащий мне комбинат на металлолом, когда по всем кредитам имеются мои и моей супруги личные поручительства на сумму больше 1 миллиарда рублей.
— Поясните читателям про базу отдыха. Говорят, что на нее ушло слишком много денег от молочного комбината. Так ли это?
— Да, в собственности «Чемол» находится база отдыха «Верхняя Рыбинка» на берегу Рыбинского водохранилища в деревне Вичелово. Мы начали ее проектировать еще в 2000 году как отдельный коммерческий проект, и в то время конечно никто не задумывался о кризисе. Вместимость базы 88 человек. Рядом можно охотиться, рыбачить. База отдыха по рейтингам вошла в 100 лучших по России. Дохода она большого не давала, но и убытка не было, а за время работы сформировался неплохой коллектив и клиентура. Летом 2014 года конкурсным управляющим были прекращены договоры аренды, базу отдыха закрыли, работу потеряли 50 человек. Объекты базы строились как отдельный инвестиционный проект и находятся в залоге у Сбербанка. Новый арендатор управляющими так и не найден, база должным образом не была законсервирована, простаивает, а всем кредиторам наносится ущерб в виде убытков. Наши предложения о продаже базы отдыха как непрофильного актива, но работающего бизнеса, управляющими и банком не были восприняты и проигнорированы.
— Я слышал, что стоимость сельхозпредприятий была занижена, так?
— Согласно отчету управляющего и проведенного анализа финансового состояния только балансовая стоимость имущества «Чемол» составила 756 миллионов рублей, но мне, и не только мне, непонятно, почему она при оценке была занижено более чем в два раза — всего в 350 миллионов? Непонятны также и попытки проведения торгов с ещё большим понижением цены.
— Так зачем предприятия обанкротили, и что с ними будет дальше?
— Конечно, площадка ОАО «Чемол»- это хорошее место с коммуникациями, где можно построить комплекс жилых домов или торговый центр, или использовать здания и производственную площадку как склады… Но в этом случае город и область лишатся еще одного предприятия с многолетней историей и традициями. Продажа активов предприятия на торгах единым лотом не гарантирует его дальнейшую работу и сохранение профиля деятельности. Торги не подразумевают и обязанности покупателя активов принять на работу коллектив предприятия. После приобретения на торгах новый собственник законно может распродать активы предприятия по частям. Но в этом случае, дальнейшая судьба предприятия и трудового коллектива уже не будет волновать ни конкурсного управляющего, ни банки кредиторов.
— То есть вы не оставите попыток вернуть комбинат?
— Мы знакомимся с материалами уголовного дела, возбужденного на непонятных нам основаниях. Мы продолжаем отстаивать свои законные требования и бороться с вопиющими действиями конкурсных управляющих через арбитражный суд, и предпринимать все возможные действия, чтобы инвестор пришел на предприятие с целью его дальнейшего функционирования, сохранения коллектива и профиля деятельности. Ко мне уже подходили определенные лица и спрашивали, не боюсь ли я ходить по улицам? Так вот, всем публично отвечаю: не боюсь.
P.S. Как стало известно на днях, аналогичная ситуация сложилась в Ярославской области, в хозяйстве «Курба», имеющем поголовье в 20000 свиней
Сбербанк требует срочно выплатить значительную сумму основного долга по кредиту – около 200 миллионов рублей. Иначе все имущество, находящееся под залогом у банка, могут пустить с молотка: комплекс зданий, технику, коров и свиней.
В результате банкротства хозяйства 180 человек могут остаться без работы, а Ярославская область — без его качественной и недорогой продукции.
Владимир АНТОНОВ.
©2009-2017 Все права защищены. При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна
