02.05.2012
В минувшую пятницу в губернаторском доме в Вологде состоялась встреча редакции нашей газеты c депутатом Госдумы Вячеславом Позгалевым. В ходе беседы, которая длилась два часа (что еще до недавнего времени было бы несомненной роскошью для нашего собеседника), экс-губернатор, как и обещал еще в ходе подготовки встречи, ответил на все, даже самые острые вопросы.
К сожалению, газетный формат не позволяет опубликовать всю беседу – для этого попросту не хватило бы всей печатной площади издания. Поэтому сегодня мы публикуем ответы Вячеслава Евгеньевича на самые «горячие» вопросы наших читателей. Логично, что стержнем нашего разговора стала тема долга Вологодской области —  причина его образования, угроза отмены областных льгот пенсионерам, роль Вячеслава Позгалева в создавшейся ситуации и пути выхода области из кризиса.
— Среди череповчан бытует мнение, что Кузин и Кувшинников, заняв руководящие посты, попали к разбитому корыту. И во всем виноват Позгалев. Насколько это соответствует истине?
— Да, действительно… В Твиттере мне буквально вчера пришло сообщение от одной череповчанки: «Вячеслав Евгеньевич, про Вас такое говорят у нас в Череповце — прямо страшно. Что вы загнали область в долги. Это правда?». Отвечу так: «Северсталь» в 2008 году заплатила 11 миллиардов в бюджет, а в этом году  — минус 400 миллионов рублей. За последние же три года наши основные налогоплательщики – предприятия области —  не доплатили в бюджет 30 миллиардов рублей. Так кто кому должен? И в какие долги я загнал область?!
Вот официальная справка департамента финансов, где говорится о том, что государственная задолженность у нас на 1 января 2012 года составила — 25,78 миллиарда рублей. Кредиты, полученные в кредитных организациях  — 9,42 миллиарда рублей, бюджетные кредиты, полученные в Министерстве финансов – 7,34 миллиарда, государственные ценные бумаги (облигации) – 2,5 миллиарда, и государственные гарантии, выданные областью – 6,5 миллиарда.
Вот это – наш государственный долг, который составляет 83 процента от собственных доходов области. В то же время, у благополучного Татарстана госдолг  составляет 78 процентов от собственных доходов. Но Татарстан живет по другим законам и другим схемам бюджетной обеспеченности. Мы по своей бюджетной обеспеченности находимся на 30 месте из 83 регионов страны. После нас еще 53 субъекта Федерации, в которых ситуация хуже, чем в Вологодской области. И пока говорить, что положение у нас худшее, было бы опрометчиво.
Вообще, государственный долг – это весьма обычное явление во всем мире. Вспомните, как в прошлом году Обама воевал с Конгрессом, чтобы увеличить государственный долг США на 1 триллион долларов. И после этого впервые за историю государственный долг Соединенных Штатов превысил ВВП. Как я уже говорил, внутренний долг того же благополучного Татарстана составляет 78 процентов. Кострома, Астрахань – более 90 процентов. Мордовия – 175 процентов.
— Значит, все, что говорится сегодня нашими руководителями про долг области, не более чем стремление накалить обстановку?    
— Скажу так. У нас нет никакой катастрофы, все развивается штатно. Есть график погашения задолженности до 2015 года, когда ее уровень должен снизиться до 30 процентов от собственных доходов. Но этот год – самый тяжелый, так как на него приходится пик платежей. Уже в будущем году долг будет меньше и так далее.
Когда в 2008 году грянул кризис, падение производства в Вологодской области составило 47 процентов. Предприятия подкосило. Металлурги планировали останавливать основные металлургические агрегаты, химики — производство аммиака, потому что не стало рынка. Мы 2 января 2009 года разработали план антикризисных мер. Подчеркиваю, 2 января мы не гуляли, не отдыхали, отпусков не брали – мы 2 января этот план уже приняли.
Еще в конце 2008 года мы произвели форвардные закупки удобрений у химиков на 127 миллионов рублей. Мы дали им живые деньги и возможность рассчитаться за газ, и они продержались. Мы забрали у металлургов социальную сферу, тем самым, сняв с них непроизводственные расходы на 1 миллиард рублей,  и отяготив ими областной бюджет. Тем самым мы дали глоток воздуха металлургам, и «Северсталь» продержалась.
План антикризисных мероприятий был разработан по всем отраслям, в том числе и по развитию малого предпринимательства, созданию новых рабочих мест, открытию новых производств, выплате пособий, переобучению работников. Этот план в Совете Федерации был признан образцовым планом борьбы с кризисом. И мы этот кризис преодолели. К 2010 году мы должны были восстановить физические объемы производств. И мы это сделали.
— То есть, вы утверждаете, что в 2010 году кризиса в области уже не было, а объемы производства вернулись на докризисные показатели?
— К сожалению, нет. В 2010 году область восстановила работу всех предприятий Вологодчины. Но восстановить экономические показатели в 2010 году не удалось, потому что наступила вторая волна кризиса. А над Кудриным, еще в 2008 году предрекавшим вторую волну кризиса, смеялись. И это ему стоило кресла!
Я много раз говорил, что вологжане о кризисе знают только из СМИ. Потому что ни с одной головы, ни один волосок не упал: ни одну социальную программу мы не закрыли. Даже продолжали наращивать пакет социальных льгот. Так в конце прошлого года мы ввели льготы по транспортному налогу, целый ряд льгот для воевавших в горячих точках, инвалидов. Мы понимали, что людей надо поддержать. И все было бы хорошо, если бы кризис не затянулся.
Но кризис продолжается. Экономические показатели предприятий не позволили им работать с той прибылью, которая была до кризиса.  Поэтому наступило время, когда необходимо принимать принципиальное решение. Мы это решение могли бы принять в 2009 году, и, думаю, люди бы нас поняли. Ну а что, кризис на дворе?! Закрыли бы все социальные программы, были бы героями и работали с чистого листа. Но мы также понимали, что во время кризиса лишать людей куска хлеба неправильно, аморально. И мы этого не сделали, продолжали кредитоваться, восполняя долги предприятий. Поэтому те, кто говорят, что Позгалев загнал область в долги, ошибаются. В долги область загнал экономический кризис, в котором оказались наши основные налогоплательщики. Сегодня мы поняли, что конца кризису не видно, 83 процента – это край, а значит, нужна дополнительная оптимизация расходов.
Кстати, оптимизацию мы начали еще в 2008 году. За это время вдвое уменьшили расходы на образование, закрыв 200 малокомплектных школ. Провели объединение муниципальных образований: из 378 их осталось 220. И когда Олег Александрович сегодня говорит об оптимизации расходов, то он ее не начинает, а продолжает.
Еще мы сокращали аппарат. В 2009 году исчезли 860 должностей в администрации области. При этом 300 человек реально потеряли работу и были уволены. Мы объединяли департаменты: были Комитеты по туризму, по спорту, по делам молодежи, теперь это одна структура. Сократились бухгалтерии, кадровые службы, юристы… Вместо трех появился один начальник. Поэтому я хочу сказать населению: это не новация, это продолжение той работы, что началась четыре года назад.
И теперь подошел период ревизии льгот. Сегодня 580 тысяч вологжан получают социальную поддержку из областного бюджета, и надо убедиться, что эта помощь нужна всем, кто ее получает. Потому что, во-первых, выросли пенсии. Во-вторых, государство приняло ряд законов, которые облегчают жизнь нуждающихся. Это касается инвалидов, чернобыльцев, воевавших в горячих точках. Но речь при этом не идет об автоматическом лишении льгот всех 500 тысяч человек, «под нож». Надо проверить, как  работает каждая конкретная льгота.  
Например, есть ЕДК или единая денежная компенсация за коммунальные услуги. У нас сегодня установлен норматив – 22 процента. Предположим, пенсия 10 тысяч, а человеку начислили квартплату 5 тысяч, 2200 рублей платит он сам, а 2800 — оплачивает областной бюджет. В итоге коммунальное предприятие получает полностью 5 тысяч, а человек платит только 2200 рублей. И если сейчас эту льготу ликвидируют, то человеку придется платить не 2200, а все 5 тысяч рублей.
— Но многие пенсионеры при той же десятитысячной пенсии платят за коммунальные услуги больше 22 процентов?    
— Я объясню. Тут есть один момент, который наши граждане, к сожалению, не все знают. Есть первая льгота – это 50 процентов оплаты коммунальных услуг. Когда началась монетизация льгот по федеральному закону, который, кстати, никто отменить не может, все, кто получали компенсацию по этому закону, они так ее получать и будут. И по этому закону мы людям затраты компенсировали, напрямую переводя деньги на их счета.
Потом появилась ЕДВ (единая денежная выплата за замену натуральных льгот) – на компенсацию радио, телефона, бесплатный проезд, лекарства. Была определена сумма — 700 рублей. Пенсионеры настаивали на сохранении 50-процентной скидки на коммунальные услуги. Хорошо, сказали мы и согласились. Но тогда мы сняли по 200 рублей с ЕДВ и оставили 500 рублей. При этом снятые 200 рублей ушли на компенсацию вот этих 50 процентов льготы на коммунальные услуги. То есть, человеку начисляют за квартиру 5 тысяч рублей, он платит  2,5 тысячи. При этом если 2,5 тысяч рублей для него больше, чем 22 процента от пенсии, то  он имеет еще и право на субсидию.
Другими словами, человек может получать сразу две льготы: одна – 50-процентная льгота на коммунальные услуги и вторая — субсидия, помогающая уместить квартплату в 22 процента. Что касается 50-процентной льготы, то она утверждена областным законом и может быть ликвидирована.  Что касается 22 процентов – это федеральная льгота, и ее уже никто отменить не вправе. Поэтому сейчас областное правительство вместе с советами ветеранов, общественными организациями, профсоюзами должны проинвентаризировать льготы и выяснить, а все ли они необходимы?
— Так или иначе, но это будет непопулярная мера, и люди будут отстаивать каждую свою копейку – ведь денег лишних не бывает.  
— Конечно, это будет непопулярная мера. И я это понимаю. Но есть два выхода – как сейчас ползти, тратя все деньги на социальные гарантии, и тогда область замрет в своем развитии. Либо привести все в порядок, и высвободить средства, чтобы не наращивать государственный долг, и дать возможность области развиваться дальше.
— Но почему же затягивание поясов мы начинаем с тех, кто и без того нуждается в нашей помощи? В свое время вы нашли резервы, благодаря которым во время первого кризиса смогли сохранить социальную сферу. Остались ли такие резервы сегодня?
— Есть три направления, которые нужно задействовать. Ключевое  – это поиск дополнительных доходов. Какие у нас были резервы? Была специальная комиссия, занимавшаяся взысканием недоимки. Она работала с каждым предприятием, которое не рассчиталось с бюджетом. И это позволило нам мобилизовать 2 миллиарда рублей. Сегодня недоимка – 1,4 миллиарда рублей. Значит и сегодня надо работать, взыскивая деньги и решая судьбу каждого предприятия. Если это предприятие «умерло», а такие есть, надо списывать эти долги, чтобы они не висели.
Вторая комиссия работала с предпринимателями. Многие из них после повышения единого социального налога снова ушли в тень, и вновь у нас начался «черный нал», уход от налогов. Второй момент у предпринимателей, когда они платят зарплаты ниже установленного минимума. Это — нарушение закона. Мы не можем заставить их платить выше «минималки», но платить «минималку» они должны. Поэтому опять – комиссия, прокуратура, персональная работа с каждым предпринимателем. В каждом районе у нас работали такие комиссии с теми, кто платить деньги не хотел.
Третий резерв – распродажа муниципального и государственного имущества. У нас его предостаточно, его можно реализовать, и это – еще один способ пополнения бюджета. Следующий резерв – это кадастровая оценка земли. Мне до сих пор не понятно, почему я за свои 20 соток плачу налог в два с половиной рубля? Мне стыдно платить. Ведь я могу платить и 2,5 тысячи, и 25 тысяч – у меня участок в хорошем месте. Но почему я плачу вот эти копейки? Значит, надо сегодня провести инвентаризацию земли, изменить ее кадастровую стоимость.
Но к этому тоже нужно подходить крайне аккуратно! Ведь, предположим, есть в деревне бабушка, и если накинуть 6 тысяч на ее 6 соток, она умрет сразу. Но посмотрите, какое количество дачников строят такие коттеджи в сельской местности, и не платят ничего! Ни за дороги, ни за землю. Я помню, еще в советское время, когда моя семья летом приезжала в деревню, был сбор. Надо было, к примеру, нашей семье стог сена сдать колхозу. Мы сами, конечно, не косили, но отец платил колхозу деньги, и считалось, что мы сдали этот стог. Деньги сегодня валяются на земле, и надо пройти и посмотреть, где именно они валяются.
Мне недавно в Череповце задали вопрос по лицензированию торговли ликеро-водочной продукцией. Лицензию на торговлю спиртным по закону может получить только стационарная точка. И вот — один чиновник («живопырка», гвоздь диванный) почему-то решил, что стационарная значит капитальная – фундамент, сети и все такое. А если это палатка – значит не стационар. Хотя, логично, если на колесах, то не стационарная, а без колес – стационарная. В Череповце, если отнимут лицензию, 300 предпринимателей потеряют бизнес, а вместе с ними еще как минимум 300 человек — работу. А это подоходный и другие налоги. Это что – не резерв? Сейчас нужно снять все тормоза на пути развития бизнеса, а этому чиновнику дать по затылку и сказать: «Слушай, это не Позгалев загнал область в долги, а ты, чиновник, долги делаешь!».
— То есть, либерализация законов – еще один резерв для пополнения бюджета?
— Безусловно. В 1996 году, когда я пришел работать губернатором, мы знали, что у нас браконьерство, зверя бьют, лес воруют. И мы закрывали на это  глаза: тогда государство людям по полгода не платило зарплату, задерживались пенсии, пособия детские, а людям надо было жить. И мы сказали: хрен с ним, лес – национальное богатство, пусть пилят. Рыбу – пусть ловят. Зверя – пусть бьют. Вот и сегодня нужно посмотреть и дать слабину, снять запреты и гайки отпустить, где это можно. Пусть люди живут, работают, развиваются, пусть платят в бюджет денежки. Резервов – море.
Поэтому тут нужно вместе садиться бизнесу и власти и решать общие проблемы. Я знаю, такие совещания уже прошли на «Северстали». И, кстати, договорились, что «Северсталь» изменит точку выплаты налогов, и уже в будущем году они готовы заплатить денег больше, чем в нынешнем.
Словом, чтобы не потерять все, сегодня нужно поступиться малым – некоторыми льготами. Но, еще раз повторяю – нельзя рубить сплеча, необходимо дойти до каждого человека и посмотреть, чем это для него обернется. Резервы есть, поэтому на первом месте стоит поиск дополнительных источников дохода. А лишь на втором – оптимизация расходов. Сейчас Кувшинников ставит задачу расходы на 4,5 миллиарда рублей сократить. А мы за три года сократили на 7. Значит, резервы есть!
— Согласен. И это не первый резерв – отнимать льготы у пенсионеров.
— Да, да! Поэтому повторяю – чиновников сокращали, сеть оптимизировали, расходы сокращали. И надо, конечно, смотреть вокруг. Например, зимой, когда мы экономим на тепле, в школах, которые работают в одну смену, в течение всех суток батареи открыты полностью. Денег нет, а свет горит, вода льется, тепло расходуется, когда надо и когда не надо. Поэтому, как я уже сказал, вологжан еще жареный петух кризиса не клюнул.
— Думаю, не только мне это интересно: у нас в России есть хоть один регион, который никому ничего не должен?
— Есть. Тюменская область, Ненецкий округ, Пермский край, Ямало-Ненецкий округ, Санкт-Петербург, Ханты-Мансийский округ, Иркутская, Сахалинская, Ленинградская области. Там либо нефть, либо газ, либо золото, либо автомобилестроение…
— Что вы можете рассказать о своей думской деятельности? С кем-то из коллег уже успели подружиться? И почему все-таки вы сменили губернаторское кресло на депутатское?
— У меня там как минимум треть Думы знакомых. Начиная с самого верха – Нарышкина, Жукова, Швецовой, Воробьева, Морозова. Я их всех знаю лично. Ну, и вокруг меня сидят – с одной стороны Анатолий Карпов, за спиной — Третьяк, справа —  Крашенинников. Кругом свои люди. Это меня радует, так как в известной степени должно облегчать работу.
Почему я пошел в Думу? Я вам скажу предельно откровенно: я в Думу не собирался. Я собирался продолжать работать, и у меня были известные гарантии, что я буду работать после июня месяца. Позволяло все – и здоровье, и опыт, и связи. Я обратился накануне выборов к вологжанам, мол, ребята, поддержите. Это очень важно для нас. И когда на мой призыв поддержать «Единую Россию» люди ответили 33 процентами, я понял, что это — отношение лично ко мне. Потому что такие заявки уже были. Я и по радио слышал, как одна пенсионерка говорила, мол, Позгалев сидит, только говорит и ничего не делает. Известная скандальной репутацией писательница Колядина мне написала: «Вячеслав Евгеньевич, может быть, хватит цепляться за власть? Я вас уважаю, но может пора уходить?». Я подумал: «А, может быть, и на самом деле пора?».
Впереди были выборы президента. Я не мог рисковать этим, и решение принял сам, лично, чем вызвал переполох в администрации президента: «Зачем? Куда?». Я пошел к Суркову, объяснил ему мотивы. Он меня спросил о преемнике — есть? Я ответил, что два года уже готовил Олега Александровича к этой работе. Сурков тем же вечером поговорил с президентом и сказал, что президент согласен, мол, пиши заявление. Я написал. Тут же, на следующее утро после разговора с Сурковым я улетел к Винниченко в Питер. Он тоже мне: ты куда, ты зачем, ты что??? И сейчас есть руководитель один наверху, который мне моего ухода до сих пор простить не может. Очень серьезно испортились с ним отношения. После отставки…
— Кто, если не секрет?
— Не скажу! (Смеется). Называть своих врагов я не могу. В течение недели это все состоялось и настолько ошеломило всех… А на мое место готовился совсем другой человек. И я даже знаю – кто.
— Ну, мы тоже знаем…
— Теперь осталось нам молодого губернатора поставить на крыло. Чтобы он как можно быстрее встал на ноги. И тогда, думаю, вперед, с песнями. А я буду, если понадобится, подсказывать, что делать. Ну, и конечно тот опыт, который я сумел накопить, думаю применить именно в законодательстве. Мне сейчас в Думе предложили возглавить Экспертный совет по малому предпринимательству. Плюс мы договорились с металлургами, что я буду лоббировать интересы горно-металлургического комплекса страны. Надеюсь, что буду полезным и металлургам, потому как это важная отрасль, бюджетообразующая.
А на вопрос, чьи интересы я представляю в Думе, проиграв выборы, я отвечаю – интересы почти 300 тысяч жителей Вологодской области, которые отдали свои голоса Единой России. А то, как пишут в Твиттере, мол, я наворовал уже 50 миллиардов (!) и сбежал под крышу Думы. Да если бы у меня были «уворованные 50 миллиардов», давно уже уехал бы куда-нибудь. Вот, заявляю, честное слово даю — если кто найдет эти деньги, 90 процентов может оставить себе. Остальные 10 — бедным отдам, инвалидам. Так и напишите.
— С приходом нового губернатора произошли обширные кадровые перестановки, исчез институт первых заместителей. Как вы оцениваете такую оптимизацию аппарата?
— Я не комментирую работу Олега Александровича, потому что у него свой стиль, свой взгляд на жизнь. Начинать обсуждать этот стиль – некорректно. Помните, реклама была: мужик ведет такси, а пассажир ему: «Вот здесь бы я перешел на третью, тут надо бы включить дворники, почему не включили поворот». Водитель в ответ: «Купи ты себе тачку, и езди, как хочешь!».
Вот так и здесь: нечего советы давать и лезть не в свои дела. Если у губернатора есть необходимость спросить что-то – ради Бога. Я бы, к примеру, сказал: «На твоем месте я бы не стал льготы отменять». А он: «Ты работал? Отвечал за дело? Отвечал. Теперь тебя грызут за то, что ты область довел до ручки. А я  не хочу, чтобы меня грызли. Я вот возьму сейчас, обрублю все льготы. Привыкнут – и забудут». Поэтому я не буду комментировать его действия. Он «купил тачку», и пусть едет, как считает нужным.
— Не будем вспоминать про те пресловутые колокола на новом храме, но хотелось бы услышать Ваше мнение о чрезвычайном сближении сегодня государства и церкви.
— А почему не будем вспоминать про колокола? Я с удовольствием отвечу. Например, на поясках каждого колокола в Великом Устюге есть фамилия купца, на чьи средства он был отлит. В Череповце в Храме Рождества Христова на поясках  — фамилия Липухина, на чьи деньги они были отлиты. Это обычная традиция меценатов – оставлять  свой след в истории. Я тоже вносил деньги на отливку этих колоколов. Но надпись стала для меня неожиданностью, я этого делать не просил. Но те, кто их делал, видимо сочли нужным запечатлеть фамилии благотворителей.  
Что касается нынешних отношений государства и церкви… Идеологи Октябрьской революции понимали, что основа государства – это Вера. Тогда ведь люди шли на смерть за Веру, Царя и Отечество. И чтобы завоевать Россию, сломать государственный строй, нужно было уничтожить Веру. Вот и в Кирилло-Белозерский  монастырь приехал отряд рабочих: расстрелял 11 священников и уехал. Потому что Лениным была дана команда уничтожить сто тысяч попов. Это была основа, крест государства. И этот крест был сломан. И поэтому началось: сначала «тройки», потом беспредел, потом культ личности, потом репрессии.  И то, что вера сейчас восстанавливается, я считаю правильным. Не надо только никого загонять в церковь силой.
Вот когда меня спрашивают про этих Pussy Riot, я говорю,  что надо ввести для подобных случаев телесные наказания. Вывести на площадь, снять штаны, выпороть прилюдно по голым задницам и отпустить. Потому что сажать за это девушек, матерей в тюрьму – не надо. А вот подвергнуть общественной обструкции – необходимо. Потому что так вести себя нельзя. Это — хамство. Я считаю, поддерживать православие надо. Но делать это не силой, а личным примером.  
***
В следующих выпусках «Череповецкой истины» мы еще вернемся к беседе с Вячеславом Позгалевым и осветим другие острые и интересные темы, затронутые в интервью.
Беседовали Олег ЦВЕТКОВ и Илья НИКУЛИН.