В тылу, как на войне

Красная армия в 1943 году ценой неимоверных усилий одержала победу под Сталинградом. Фашисты не прошли за Волгу и к нефтяным месторождениям Кавказа. Жители Ленинграда умирали, но не сдавались. Вся страна работала под лозунгом «Все для фронта. Все для Победы!».

 

Как жил вологодский тыл? Сейчас трудно представить, как тогда жилось и взрослым, и детям.

Вот цены на продукты в Вологде, Череповце и Соколе той военной зимой (из официальной водки НКВД):

Молоко — 90 рублей за литр

Масло сливочное — 1000 рублей за кг.

Творог — 280 руб. за кг.

Сметана — 580 руб. за кг.

Мясо — 200-250 руб. за кг.

Картофель — 60 руб. за кг.

Капуста — 40 руб. за кг.

Рожь — 130 руб. за кг.

Мука ржаная — 170 руб. за кг.

Лук — 100 руб. за кг.

Масло растительное — 800-900 руб. за кг.

Это были цены, по которым колхозники продавали свои продукцию, а вот цены на рынке на товары государственной торговли относились к «спекулятивным». Так хлеб стоил 120-150 рублей за килограмм, спички 40-50 рублей за коробок, а пачка табака 120-150 рублей.

При этом среднемесячная зарплата рабочих в промышленности была 573 рубля, зарплата медсестры в районной больнице была 90 рублей.

В сельской местности наши земляки выживали за счет своего личного хозяйства, на котором приходилось работать только поздно вечером или до восхода солнца. Все остальное время — работы в колхозе, если есть силы, а нет, так «ложись и помирай».

Слово документам:

«Вследствие крайне тяжелого материального положения семей военнослужащих и эвакуированного населения, связанных с сельским хозяйством, во многих районах области имеют место факты массового употребления в пищу различных суррогатов /мякины/, льняного семени, клеверных верхушек, соломы, мха и т.д./, а также многочисленные случаи употребления в пищу трупов павших животных. В связи с употреблением в пищу суррогатов в районе возникают кишечно-желудочные и прочие заболевания».

Страшные цифры открывают документы. Зима 1943 года. Андомский район (ныне входит в состав Вытегорского района):

«…почти каждое павшее животное употребляется в пищу населением. Имеются случаи, когда трупы павших животных уносят со скотомогильников, со двора салотопки или облитые карболкой.

На почве истощения, вследствие употребления в пищу различных суррогатов и трупов животных в районе увеличилась смертность и, главным образом, среди детей.

Так, в январе умерло 74 человека, из них детей до 16-летнего возраста -17 человек. И в феврале умерло 194 человека, в том числе от истощения 40 человек, из них детей до 16-летнего возраста — 47 человек. Имеются случаи вымирания целыми семьями. В колхозе «Рассвет» из 49 семей умерло 9».

Это по всей Вологодчине:

«… жена командира РККА Р., эвакуированная, проживающая в дер. Говраково, Грязовецкого района, пишет мужу на фронт:

«…В колхозе начался падеж жеребят, так мы на конском кладбище добываем себе котлеты. Хотя и противно, но все же это поддерживает нас. Сегодня Вова ездил туда и у нас теперь запас «мяса» примерно на месяц. Вот до чего дожили, а у тебя еще разговоры о знаках различия, как будто для нас так важно, что у тебя две шпалы, — все равно семья с голоду умирает».

В Оштинском районе — единственной части нашей области, где проходила линия фронта, жители работают на скудных полях и голодают.

В Оштинском районе на трудодень выдано в 31 колхозе по 0,5 кг хлеба, в 5 колхозах от 0,5 до 1 кг и в одном колхозе до 2 кг.

В колхозе «Сурте» работники правления колхоза павшие трупы лошадей раздавали колхозникам и членам семей красноармейцев. Жены военнослужащих А-ва, С-на, В-а также употребляли в пищу собак и кошек. Колхозница Р., муж в РККА, купила за 100 рублей собаку и употребила в пищу и в правлении колхоза заявила:

«Мне муж пишет с фронта – как живешь? Не знает он, бедняга, что его семья сидит голодом. Спасибо Василию Александровичу, что пристрелил собаку и продал мне за 100 рублей. Сегодня у меня и на сердце веселее. Сама поела и детей накормила».

Поверь, читатель, нестерпимо тяжело читать письма на фронт, в которых рассказывается страшная правда о жизни в тылу. Но это наша история.

Автор просто цитирует эти письма, которые так и не дошли до отцов, дедов и сыновей, воюющих на всех фронтах против фашизма.

Чтобы понять, как было тяжело, комментарии здесь не нужны.

«Если еще год продлится война, то и нам подохнуть с голоду, Иван Вас. погиб за родину, а нам придется сдохнуть с голода. Никто не обращает внимания, пусть люди издыхают…».

«…хлеба не имею, безвыходное положение, семья красноармейская 5 едоков, 4 человека с 12 лет и кончая 2 годами детей. Обращалась неоднократно в сельсовет, на то не обратили внимания, нахожусь в колхозе «Трудовик», сама больная…».

«… Толя, я пособие никак не могу выхлопотать, отказали пособие, не знаю, как и жить, рада и умереть, голод надоел. Вы защищаете родину, а мы умираем с голоду, ноги не ходят, и голова свалилась с плеч…».

«Приготовляем соломенную муку и кушаем. «Мая» и «Роза» доят хорошо, питаться можно. Да, правда, много кое-кого вымерло. Андрей Кузьмич помер, Илья Ч. тоже помер, бабушка С. померла, Мария Ник. тоже померла…».

«Придется вашей матери умереть в тюрьме, потому что налоги сильно большие и платить нечем. Вы все четыре сына головы подставляете под пули, а мне тюрьма за то, что 5 человек в армии».

«Тятя, хлеба нам май и июнь не давали, за июль дали одну карточку на 5 человек 400 грамм, и ту со слезами выпросили. Мы за раз за весь месяц съели. Извещение, что пришло от тебя, что семья снабжается хлебом – обман. Сейчас толчем мох и собираем всякую траву…».

«Только, батька, у нас несчастье. В колхозе пало 8 лошадей…. Сибирская язва. Не дал бог, чтоб спасли скот, сейчас коров водим на лиственницу, долго не отпускали. Коней не выпускают, но в своем колхозе ездят. Первую лошадь обснимали, видимо и заразилась от нее Машка, лежит уже 8 день в больнице. У нее на ноге, и у нас у тяти тоже на руку выше локтя чирей вскочил, и его повалило уже 5-й день…».

«Коля, в нашем колхозе большой падеж лошадей, пали четыре лошади и пятая плоха. Признали сибирская язва. На колхоз наложили карантин».

«Клевер весь съели. Хожу за мхом…».

«Теперь сообщаю, что у нас описали имущество: корову, овцу, поросенка, зеркало, машину за неуплату госпоставок. За сей год заплатили все, а за прошлый не платили – был ребенок».

«Работаю босиком, обуви совсем нет и купить не на что. Одежды тоже нет, имею только одно платье. Нина ходит в садик без платья в майке. Сшить совершенно не из чего. Местком на просьбы не обращает внимания, а так ничего не могу купить, все дорого…».

«С хлебом стало, как было в Ленинграде. Стала блокада, несмотря на приближение конца войны. Что будет, если второй раз начнем жить на 150-200 гр., ведь с вами больше не увидимся…».

«Папа, девчонок с 25 ноября 1943 года совсем сняли с пайка, обрекли на голодную смерть. Как жить дальше не знаю. Продавать больше нечего, придется кончать жить…».

Тысячи и тысячи писем, здесь приводятся только выдержки из пятнадцати-двадцати. Так было. Но наши земляки жили и работали на Победу!

Искренне ваш Сергей КОНОНОВ.