Слава Богу, живы

Ко Дню Победы «Череповецкая истина» публикует письмо череповчанина Алексея Кесарева. Это рассказ о его семье.

Детство золотое

Я расскажу немного про семью моей мамы, детство которой выпало на самые страшные годы прошлого столетия. Родилась она в 1932 году в деревне Кикимарино Костромской области. Дали маме имя Валя. В семье она была самая младшая. Помимо нее у родителей было еще две сестры Маша и Тоня, и брат Николай. Детство было веселое, беззаботное. Впрочем, работы, как и в любой крестьянской семье хватало. Но младшенькую сильно не загружали.

Отец до рождения младшей дочки построил новый большой дом в семь окон с высоким подпольем во весь рост. Чтобы выйти из дома на улицу, надо было прошагать 12 ступенек. В подполье был ледник для хранения мяса и солений. Саму деревню окружали со всех сторон старые дремучие леса. Это очень красивые места.

В те годы почти все в деревне были суеверными. Не исключением был и отец мамы. Как-то раз, поссорившись с сестрой, она послала Тоню к чёрту. Папа это услышал. Отодрал он тогда Валю, как сидорову козу. Больше мама никогда не упоминала «рогатого» при отце. А верить в Бога основания у крестьян были.
Загорелся деревянный дом. В этот день был сильный ветер, он погнал пламя на соседний дом, а с него на следующий. Отец бегом стал вытаскивать оконные рамы и относить в сторону. Стекло тогда стоило очень дорого. Приковылял соседский дед Иван, хромой ещё с гражданской: «Дай икону»,- потребовал он у папы. Как только он обошёл дом и замкнул круг, ветер резко изменил направление. Отцовский дом и две следующие избы остались целы, а предыдущие восемь домов в этом ряду сгорели.

Черное воскресенье

В 1939 году Тоня вышла замуж и перебралась в соседнюю деревню за 12 км, а брата Николая забрали на срочную службу в РККА. На этот момент ему было 26 лет. В колхозе он работал трактористом. Срочную службу Николай нёс в брянских лесах. Накануне войны всю часть разоружили полностью, вплоть до последнего патрона. Со всей техники, а это машины и танки, слили топливо. Сейчас, об этом рассуждая, задаю себе вопрос: «Зачем так поступили?». Понятно, что командованию уже было ясно о неизбежности войны, и мотив ясен — чтобы Красная Армия не отступала. Но зачем надо было разоружать? Танки и без соляры успешно стреляют. Отступать пришлось. Отступали, конечно, с боями. Не убегали. Только у Тулы остановились.

Настолько чёрным оказалось воскресенье 22 июня 1941 года… На этот момент Вале было 9 лет, Маше — 14, Тоне — 19. Вечером по репродуктору объявили о начале войны. Бабы в рёв, мужики приуныли, дети маленькие, и те притихли. Началась мобилизация. Забрали всех, и мужиков и молодых. А молодые ребята были в каждом доме и не по одному. Тогда семьи были большие. Не было ни одного дома, которого не коснулась мобилизация. Остались только женщины, дети и старики. На них и свалились все тяготы.

Суровые годы

Настала весна 1942 года. Надо пахать, сеять. А как? Ещё в прошлом году забрали всех хороших лошадей на нужды Армии. Весь выращенный урожай зерна также был отдан, оставили только на семена. И вот эти семена надо сеять. Трактором управлять никто не умеет, да и топлива к нему нет. Что делать? Двух дохленьких лошадок берегли для лёгких работ. Тяжёлого плуга они бы не выдержали, не зря одну из них звали Качало — её от собственного веса мотало из стороны в сторону.

Как выйти из положения? Взяли длинный шест, прикрепили к плугу. Брались за шест вдесятером, по пять человек с каждой стороны, и так тащили плуг по полю. Позднее приучили быков к этой работе. Собирали рожь, ячмень только серпом, во избежание потерь зерна при уборке. Косой запрещено было косить. Всё выбирали до зёрнышка. Работали за трудодни.

Зимой работали на лесозаготовках. Женщины валили лес. Подросткам давали работу полегче — обрубать и сжигать сучки. Весь лес уходил на нужды войны. Ночевали в бараке на двухъярусных нарах. Печки на всех не хватало, чтобы просушиться. Поэтому одежда за ночь только прела. А тёмным морозным утром по пути на делянку телогрейка с ватными штанами превращались в ледяной панцирь, который при ходьбе бренчал, как рыцарские доспехи.

Работа в колхозе не приносила средств к существованию, и колхозницы должны были сами прокормить себя и своих детей. Как только появлялась первая крапива, её тут же общипывали. Ошпаривали кипятком и ели. Так ликвидировали весенний авитаминоз. Из крапивы и крахмала, полученного из мороженой прошлогодней картошки, делали лепёшки. На ржаном поле собирали пестыши и клевер. Одна женщина, у которой было пятеро детей, выползла в поле на первый клевер, так и осталась там. Её четверых детей сразу же отвезли в детдом, старший остался с родственниками.

К концу лета становилось полегче с едой: на огороде созревали свои овощи. В лесу заготавливали грибы, ягоды.

Капризный бык

На следующий год ситуация с пропитанием только усложнилась. Папа решил продать корову — нечем было её кормить. На вырученные деньги приобрел две козы, мешок свеклы, мешок зерна. Козы, питаясь даже одним кустарником, всё равно будут давать молоко в отличие от коровы. Наверное, благодаря этим непритязательным животинкам и удалось выжить. Ещё существенным подспорьем была небольшая речушка, которая весной разливалась широко. На ней-то бабы и расставляли верши.

Как-то раз отправил отец Машу проверить ловушку на наличие рыбы. Разъяснил, как и что надо делать. Сам он к тому времени уже плохо передвигался, болели ноги. И так сунула Маруся ногу в вершу и, видимо, укололась о плавник. Сильно перепугалась и бегом в деревню с окровавленным пальцем: «Щука меня укусила!». Пришлось отцу отправлять младшую за уловом. Только это оказалась не щука, а щучка в полтора локтя. А Вале добавилась еще одна обязанность по хозяйству — собирать улов и ремонтировать вершу.

После зимних лесозаготовок и посевной Маше и Кате (двоюродная сестра) поручили возить воду на ферму и дрова для овина. Летняя жара. Зной. Кучи оводов и слепней. Бык тащит телегу с бочкой, наполненной водой. Впереди небольшой водоём. Бык с размаху в него. Он нашёл себе убежище от жары и кровососов. Ему наплевать, что животные на ферме орут непоеные. Девчонки в рёв. Распрягают телегу. Сливают воду с бочки. Груженую повозку не вытащить из воды. Отдохнувшего и посвежевшего бычару вновь запрягают и обратно на речку за водой. И так наличие питьевой воды на ферме полностью зависело от настроения этого водовоза, а не героизма девчонок.

Всем колхозникам выделяли этого быка на один день для заготовки и вывоза дров из леса. Брать разрешали только сухостой. С этим тоже всё было строго. И вот девчонки, зная нрав этого животного, взяли в помощь для заготовки дров ещё двух сестёр. Ведь сколько вывезешь за день, так и будешь зимой топить дом.

Нагрузили сушняка полную телегу с верхом и поехали домой. Идут по дороге, отгоняют ветками от трудяги оводов. Что ему взбрело в голову в этот раз? Но бык сворачивает с дороги и прямиком к ближайшему перелеску, заходит в него и прёт вперед, как танк. Остановился только тогда, когда телега застряла, и сам упёрся в толстую берёзу.

Девчонки схватились за топоры, надо освобождать повозку срочно. Ведь планировали сделать ещё одну ходку, в противном случае придётся мёрзнуть зимой. Прорубили круговую просеку (!) и вывели лентяя на дорогу. До дома добрались благополучно.

Борьба с хищниками

У отца всё больше и больше опухали ноги. Затем начали гнить. Папа умер весной 1942 года.
А жизнь продолжалась. Работа с раннего утра и до вечера. Ничего после смерти отца не изменилось. Младшая Валя иногда капризничала: «Не пойду больше крапиву собирать. Надоело. Всё надоело!». Помимо сбора пищевого сырья на ней было полностью домашнее хозяйство. В школу ни Маша, ни Валя не ходили.
В годы войны в окрестных лесах появилось много волков. Причину этого явления я объяснить не могу. Наверное, пищи в лесу для них даже летом не хватало и они, гонимые голодом, стали заходить в деревню даже днём в надежде чем-то поживиться.

Однажды Маша услышала, как тревожно заблеяла коза. Волк оседлал ее и уже вцепился в горло. Увидев человека, он закинул на себя козу и попытался бежать. Не тут-то было. Марья в три секунды подлетела к серому и огрела его увесистым дрыном по заднице. Козу выходили. Была прокушена кожа на шее, артерия не задета. Потеря козы в те годы могла круто изменить судьбу её хозяев, поэтому её берегли и лелеяли.

Победа!

Так и протянулись трудные военные годы. Настал май 1945 года. Объявили об окончании войны. Весть быстро разнеслась по деревне. Измученным и истощённым бабам не до радости, сил на эмоции нет. Да и чему радоваться? Кто получил похоронки, кто извещение о пропавшем без вести, а у кого вообще никаких вестей. С войны вернулись на всю деревню только два мужика. Один из них Николай, контуженный и с осколком в теле. Отдохнуть фронтовикам не дали. Надо поднимать колхоз.

Партийному Николаю сразу печать колхозную дали в руки: «Будешь председателем».

В послевоенные годы паспорта колхозникам не давали, чтобы те не убегали в города, где жизнь была полегче. В один из дней пришли к председателю две молодые девчонки: «Сделай нам выездной документ, сил больше нет здесь жить». Пожалел их Николай. Поставил им печать на мятой и уже заполненной бумажке. Молодухи в этот же день уехали. Навсегда.

Впоследствии Николаю понадобилось серьёзное лечение, и он уехал в Вологду поправлять своё здоровье. Там он впервые увидел городскую жизнь. Вспомнил сбежавших с его помощью девчонок. Сделал выводы.
По приезду домой достал всемогущую печать, отштамповал сёстрам нужные справки и без лишних сборов увёз их в Вологду. Так Маша с Валей оказались в Вологде. В областном центре долго не задержались.

Перебрались в Череповец. Здесь с работой было полегче. Маша устроилась на стройку разнорабочей, Валя на обувную фабрику на Льва Толстого.

Работа у обеих была далеко не женская, но обратно в колхоз не тянуло. Брат наконец-то избавился от печати,- сдал председательские дела и тоже приехал в Череповец. Здесь стали жить опять одной семьёй в бараке в Панькино. Николай устроился работать трактористом. Был внештатным сотрудником милиции, ходил в рейды с легендарным Рюриком Катяшичевым.

Строился металлургический завод. Рос и город. Рос быстро за счёт быстровозводимых хрущёвок и женщин, которых на стройке в то время было большинство. Вот такая выпала доля женщинам в те лихие годы.

Алексей КЕСАРЕВ.