Автор:ЧИ
В феврале 2012 года в России пять не особенно известных на тот момент девушек в ярких платьях, цветных колготках и лыжных масках устроили «панк-молебен» (к слову, продлившийся менее одной минуты) в Храме Христа Спасителя, протестуя против сращения Русской православной церкви с государством. Эта акция вполне могла пройти никем незамеченной, однако за тридцать секунд выступления арт-группы глубокий моральный вред успели получить охранник храма, свечница и еще семь человек, так что российское правосудие (возможно, несколько близорукое) усмотрело в «панк-молебне» состав преступления.
В итоге троих предполагаемых участниц группы берут под арест, судят по несуществующим законам и дают реальный жесткий срок. «Зло» наказано, «добро» торжествует. Точки в этой истории, казалось бы, расставлены, за «преступление» получено «наказание», но тот факт, что эти определения невозможно написать без кавычек в силу условности преступления и явной неадекватности наказания, сводит на нет все возможные тезисы о справедливости российской судебной системы, защищающей не права человека, а существующий режим.
Впрочем, проблемы с адекватностью не только судебной, но и законодательной и исполнительной ветвей российской власти очевидны уже давно и, по всей видимости, проистекают одна из другой. Суть, однако, не в этом, и даже не в том, что неадекватность эта нарастает как снежный ком, несущийся с горы. Дело в том, что это становится уже не только нашей, сугубо внутренней российской проблемой.
Когда «показательный» процесс над Pussy Riot закончился, западные СМИ сравнивали его с судами над советскими диссидентами, а иные – и с судами средневековой инквизиции, в чем были, пожалуй, более правы, чем первые. Преследование инакомыслящих вообще было в порядке вещей и в средневековой Европе, и в Советском Союзе, и похоже, что эта порочная традиция благополучно прижилась и в Российской Федерации.
26 мая, например, стало известно, что тамбовский священник Сергей Баранов, отлученный от РПЦ за поддержку Pussy Riot, получил политическое убежище в Чехии. Осознайте же масштаб происходящего: факт преследования людей по политическим мотивам в Российской Федерации официально признан другим государством. А теперь скажите: будь вы членом правительства другой страны, захотели бы вы иметь дело с государством, чья подшельмованная демократия вот-вот слетит с катушек и скатится в безусловный авторитаризм?
К слову, в начале мая мы с другом путешествовали автостопом по странам Евросоюза, так что смогли оценить масштаб внимания к Pussy Riot без помощи западных СМИ. Знаете, о чем спрашивал каждый второй подвозивший нас водитель? Не о том, какой в России уровень жизни населения. Не о том, безопасно ли чувствуют себя в России иностранцы и даже не о том, пьем ли мы водку. Нас спрашивали именно о Pussy Riot.
Так почему обычных людей, далеких от политики, беспокоит проблема девушек-панков? Причем беспокойство вызывает не то, что девушки устроили панк-молебен в храме (это никто не одобряет), а то, что их посадили за политическую акцию в стране, где официально нет политических преступников.
Дело в том, что в Европе очень много русских. Мир становится все более открытым, границы государств – все более прозрачными, тут свою роль сыграла глобализация. И русские, куда бы они ни поехали, привозят с собой свою культуру и свои этические нормы, которые постепенно вплетаются в культуру и этические нормы местных жителей. И жителей Евросоюза, например, крайне тревожит тот факт, что в нашей стране преступление против свободы личности считается нормой, потому что для европейцев свобода личности — это ценность, а для россиян – просто термин, закрепленных в международных нормативных актах, но не обязательный для соблюдения.
В этом главное различие между нами и современными европейцами, зато оно фундаментальное, такое, на котором основывается национальный менталитет – то, как мы определяем свободу личности. В России она традиционно подавляется, так что основная масса граждан нашей страны считает приговор активисткам Pussy Riot совершенно справедливым, несмотря на то, что статья кодекса, по которой судили девушек, притянута за уши.
Репрессивный характер процесса над Pussy Riot очевиден всем, кроме, конечно, РПЦ, российского правительства и несгибаемых консерваторов. За участниц группы уже кто только не пытался вступиться, от исландской певицы Бьйорк до французского писателя Фредерика Бегбедера. А недавно в адрес российского суда направил письмо и легендарный «битл» Пол Маккартни. Он попросил суд проявить сострадание и доброту, и принять решение об условно-досрочном освобождении Марии Алехиной и Надежды Толоконниковой. Однако шанс, что российский суд к этой просьбе прислушается, весьма невелик. Ведь этот суд прислушивается совершенно к другим голосам, что диктуют ему из-за более дальних от россиян, чем границы, стен – стен Кремля.
Мария Алехина между тем продолжает объявленную неделю назад голодовку, связанную с тем, что суд упорно отказывает ей в элементарном соблюдении гражданских прав.
А российская власть продолжает панически бояться протеста, проявленного исключительно в мирных формах, продолжает бояться диалога со своими гражданами и продолжает «закручивать гайки», безусловно, загоняя себя в угол, так этого и не осознав. Что ж, с инертными системами, отказывающимися развиваться, по-другому быть и не может.
Наталия ВЕЛЛЕР.
©2009-2017 Все права защищены. При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна
