Автор:ЧИ
О том, как было тяжело и порой невыносимо в тылу, написано не очень много. В художественной литературе, пожалуй, только Федор Абрамов в трилогии «Пряслины» сумел показать тяжелейшую жизнь северной деревни в годы Великой Отечественной. Но это художественная литература. А есть ли документы? Да есть. В архиве Управления ФСБ по Вологодской области хранятся уникальные документальные свидетельства тех лет – это ранее совершенно секретные спецсообщения НКВД – НКГБ «О политических настроениях населения Вологодской области» и материалы военной цензуры при НКВД – НКГБ Вологодской области.
Порой это страшные документы, читать которые очень трудно. Это голод, смерть, изнурительный труд, несправедливость властей, непонимание соседями по несчастью, безысходность…
Начнем с первых дней войны.
Думаете, все были сторонниками Советской власти? Далеко не так. После революции прошло менее четверти века, и недовольных Советской властью было очень и очень много. Это и бывшие «кулаки», у которых власть отняла все, это и бывшие царские офицеры, это масса высланных из южных областей страны на Север, это бывшие польские военнослужащие, высланные после присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии.
Вот что они говорили 24 июня 1941 года:
24.06.1941 г. бывший кулак Т:
«Вот хорошо, что сейчас война. Хорошо, чтобы быстро и окончательно разбили Советский Союз, тогда и я вернулся бы на старое место, тогда и я этих сволочей, коммунистов, что сидят у власти, начал бить, и не одного бы задушил».
Далее он же говорил:
«Скорее всего, что Германия будет наступать двумя основными фронтами – на Архангельск и из Румынии. Зажмут, таким образом, Советский Союз в мешок, и ни одна сволочь не уйдет.
Когда принесли несколько повесток отдельным рабочим явиться в военкомат, а Т. вручили повестку с отсрочкой призыва на 6 месяцев, и такую же повестку получил его брат Л., тогда Т. сказал:
«Меня в армию и, особенно на фронт, не возьмут, тем более не доверят оружие. Если бы меня и взяли в армию, то она не обрадовались бы, т.к. первые пули из моего оружия пошли бы в спины командующих армии».
И далее сказал:
«Брату моему тоже вручили такую повестку потому, что мы оба враги. Брат такой же, как и я, и он тоже думает, как и я, но не говорит открыто. Он, так же как и я, сердит на Советскую власть, но молчит».
Затем Т. добавил:
«Если бы разбили Советский Союз, то я ничего не хотел бы, чтобы только всех коммунистов посадить в лагерь на 200 граммов хлеба и пусть бы сдыхали».
После выступления тов. Молотова по радио, Анна Владимировна М., жена осужденного за контрреволюционную деятельность, сказала:
«Хорошо, Гитлер начал войну, так как скорее будет конец Советской власти. Народ будет рад».
Шофер Вологодской гос. селекционной станции А. в присутствии гр-н О. и Л. заявлял:
«Чем идти воевать, лучше попасть в тюрьму. Возьму, выбью стекла, и посадят».
А что беспокоит наших жителей, которые помнят голодные годы, а многие и гражданскую войну? Прежде всего, это тревога за судьбы семей, ожидание голода и лишений.
«22 июня студентка З. среди студентов высказала свое недовольство по поводу Указов Президиума Верховного Совета СССР и сказала: «Теперь нельзя будет попасть домой на каникулы. А что здесь придется делать, не знаю. Да и дома, наверно, отца возьмут в армию, что станет с семьей?».
Находившаяся здесь же студентка Б. заявила:
«Уже и мыла не стало, и опять, как зимой, ничего не будет. Всем придется стоять в очередях. В городе и так ничего нет и очереди большие. Что будет в будущем, неизвестно».
23.06.41 г. «С открытием магазинов появились очереди, сразу стали разбирать соль и крупу, не ограничиваясь тем, что продают в одни руки, в очередь встают не один раз».
А вот письмо из Нюксенецкого района:
«…22.06. с.г. радио передало неприятную весть, от которой у всех похолодели головы. 23 июня уже пошли эшелоны мужичков вместе с лошадьми, повозками и вещевыми котомками. Ежедневно движутся колонны новоиспеченных солдат, сопровождающихся слезами и воплями жен, детей, отцов и матерей.
Я тоже жду своей очереди. Никакого выхода из этого положения нет. С тревожным беспокойством на лицах люди ходят, как приговоренные к смерти.
Мне представляется уже вихрь войны, свист пуль, взрывы снарядов, грохот танков, гул самолетов, стоны людей – потоки крови, трупный запах, зарево пожаров. И среди этого хаоса я. А дома жена, дети, оставленные без хлеба, без денег, полураздетые, умирающие от голода.
Вот с такими моральным чувством надо идти воевать… А такое чувство почти у всех. Война будет затяжная, а раз так, то деревня останется без хлеба, в колхозах одни бабы, сеноуборка затянется, а тут и хлеб осыплется. Это бесспорный факт».
И автор этого письма пророчески прав. Вся тяжесть сельхозработ легла на женщин и детей. Вот почему «дети войны» заслуживают самой высокой заботы нашего государства. Но, увы, это не так. Практически никаких льгот они не имеет.
Ожидая голода и дефицита всего, люди бросились в магазины.
Из письма вологжан своим родным в другие города 26 июня 1941 года:
«…Положение становится ужасающим. Виктор находится в самой страшной опасности – его могут взять на фронт. Здесь все сходят с ума. Из магазинов пропадают все продукты, все мобилизуют».
«… Запасай больше соли, мыла, работать не старайся, потому что все равно отберут. У нас стало очень плохо. За хлебом очень большие очереди. Когда пошла эта заваруха, из продуктов ничего не стало.
Больше писать не стану – нельзя, и это письмо не храни».
Начало войны показало, что военные власти в тылу не подготовлены к мобилизации. Все хвастливые довоенные лозунги о готовности дать отпор любому врагу и не пустить его на свою территорию, оказались пропагандистскими заявлениями, не подкрепленными реальным состоянием армии и ее тылов.
Вот как это описано в документах:
«В результате срыва и неотмобилизования военнообязанных в срок, на станции Череповец произошло скопление 3500 человек военнообязанных, которые вынуждены были сидеть до трех суток на станции. От избытка свободного времени и при отсутствии какой-либо агитационно-массовой работы со стороны городских и районных, партийных и советских организаций занялись пьянством, учинили между собой дебош (драки), в результате которых имеются случаи тяжелых ранений военнообязанных.
Команда 6251, прибывшая из Белозерска 25.06.41 г. в количестве 750 человек, за все время не получала хлеба, в результате чего среди отдельных военнообязанных произошло недовольство тем, «как мы едем на фронт, а нас не кормят».
На наши требования обеспечить хлебом отправляющийся в мурманском направлении сформированный эшелон в 1500 человек военнообязанных руководство района отвечало, что хлеба в районе нет, военнообязанных должен снабжать военвед, и только при решительном требовании выдало уже перед эшелоном 150 килограммов на 1500 человек.
Гор. Череповец узловой пункт отмобилизования военнообязанных, в котором должно проходить снабжение продовольствием всех военнообязанных, прибывающих из других районов. Но по полученным мною данным в настоящее время хлебных резервов гор. Череповец совершенно не имеет».
«Череповецкий горрайвоенкомат в восьмой день мобилизации должен по распоряжению Военного Совета округа сформировать батальон НОС (наблюдения и связи). В настоящее время к формированию этого батальона не приступлено, так как для батальона в Череповецком гарнизоне ничего не имеется: ни технических, ни продовольственных средств (обмундирования и т.д.), в силу чего мобплан формирования и приведения в боевую готовность батальона будет сорван, в то время как батальон имеет исключительно важное оборонное значение для Ленинградского и Архангельского военных округов.
Также сорван план отмобилизования полевого передвижного военного госпиталя, который в восьмой день мобилизации должен выступить на фронт в полной боевой готовности. В данный момент этот госпиталь в своем распоряжении не имеет никаких средств и не знает, что и откуда получить»
Так было.
(Продолжение следует)
Сергей КОНОНОВ.
©2009-2017 Все права защищены. При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна
